Фрагмент

Створки шлюза распахнулись. Охранники, одетые в скафандры, вытолкнули Олега наружу. Створки захлопнулись.

Все. Жизнь заканчивается. Дожить бы до рассвета. На антидот надежда слабая, — организм еще не в достаточной мере насыщен ионами серебра.

Олег шел, пока силуэт станции не затерялся во тьме. Со станцией покончено. О ней можно забыть, вычеркнуть из памяти, как неприятное и уже ненужное воспоминание.

— Это таким образом Смит избавляется от непокорных. Тайком, ночью, когда все спят и не ведают о происходящем. Потому на базе сохраняется покой и порядок. А исчезнувших объявляют заразившимися и умершими. Ловко, — усмехнулся Олег. — Но хоть перед смертью у избранных появляется шанс вдохнуть настоящий воздух, вспомнить, как выглядит уже подзабытое небо над головой, ощутить ветерок, приятно обдувающий тело. Ощутить мир вокруг, настоящий, а не синтетический. И осознать свою жизнь, бытие, пульсирующую кровь в жилах, силу в руках и ногах. В руках…

Олег откупорил бутылку и прильнул к горлышку. Вынув на время изрядно надоевшую и мешавшую цепочку, чтобы нечаянно ее не проглотить.

В голове затуманилось, в теле наступила легкость. И растаяла тяжесть, давившая на грудь. Олег лег на землю и уставился в темное небо. Однородная пелена, ни одной звезды. Разогретый за день песок, теплый ночной воздух, напоенный незнакомыми ароматами, успокаивали и убаюкивали. Дожить до рассвета… А что потом?

Назад в лоно цивилизации Смит его, конечно, не пустит. Остается один путь — в неизвестность. Эта неизвестность грозила смертью, неминуемой. Но других путей не было.

Олег шевельнул языком цепочку. Может, засунуть ее в бутылку? Мешает изрядно, приходится постоянно контролировать себя, чтобы случайно не проглотить. Но будет ли от этого эффект? Выделяет ли серебро ионы в алкоголе? Этого Олег не знал. Как не знал того, происходить ли это во рту, в слюне. Но он чувствовал себя увереннее и защищеннее, ощущая во рту этот посторонний неудобный предмет.

Олег отхлебнул еще.

— Как там было написано в какой-то старой книжке? — «День простоять да ночь продержаться». Таким путем и последуем. Торопиться за периметр навстречу смерти смысла нет. А там, глядишь, и серебро сработает, напичкав организм ионами. Хотя вероятность помереть от голода реальнее. Так что, рано или поздно, за периметр идти придется. Там хоть травка какая растет. Съедобная она или нет — будем посмотреть.

Олег отпивал понемногу, все больше и больше погружаясь в пьяное оцепенение.

 

И он пришел. Ночной кошмар. Да так ярко и натурально, что Олег чуть не проснулся. Нечто было неспокойно. Оно бурлило, громоздилось высокой пенной волной, накатывало на Олега. И рассыпалось, откатывало назад, растекалось. Затем опять собиралось в волну и шло на приступ.

— Ну, хватит уже! — воскликнул Олег мысленно. — Надоело! Дай хоть поспать спокойно перед смертью.

Волна замерла. В разные стороны потянулись щупальца-ниточки, слепо шаря вокруг.

— Кто ты? — из ниоткуда возник голос. — Где ты?

— Я — человек, — Олег подсознательно понимал нелепость и абсурдность происходящего во сне, но ничего сделать не мог. И продолжал игру. — А кто ты?

— Я…, — волна втянула щупальца и собралась в бесформенный ком. — Я — это Я.

— Понятно, — с иронией произнес Олег, — что ничего не понятно. Имя-то хоть есть у тебя? Меня, к примеру, зовут Олег. А тебя?

— Что означает «имя»? Я не понимаю.

— Имя — это определитель конкретного индивида, — объяснил Олег. — Когда в толпе нужно выделить одну отдельную особь.

— Что такое «толпа», «индивид», «особь»?

— Толпа — это когда много таких индивидов и особей. Понятно?

— Нет. У меня такие понятия отсутствуют.

— Почему? Не нашел себе подобных? Бедненький, — пожалел Олег Нечто. — Представляю, как тебе одиноко. Я сейчас в таком же положении. Один. Хотя где-то там, — указал он в темноту, — много таких как я.

— Я — один, — повторило Нечто. — А ты — что-то непонятное.

— Похоже, тебя тоже сюда занесло, как и нас.

— Я был здесь вечно.

— Тогда еще более непонятно. Как ты мог, зародившись здесь, на своей родной планете, остаться единственным. Это какая-то аномалия.

— Аномалия — это ты, — ответило Нечто. — Ты не принадлежишь моему миру и должен быть уничтожен. Во имя красоты и порядка мира.

— Ну вот! — вздохнул Олег. — Еще один благородный радетель за мир и порядок. Это мы уже проходили. Там — Смит, тут — ты. Да отстаньте вы все, наконец, от меня! Дайте умереть спокойно! — выкрикнул он. — Исчезни!

И Нечто растаяло. Стерлось из образа, из сна.

 

Проснулся засветло. Размял затекшее тело. Пробирала легкая дрожь от утреннего холодка.

— Жив!

Хотелось есть и пить. Олег потянулся к лежавшей рядом бутылке, встряхнул. Как-то незаметно он опустошил ее ночью наполовину. Этак еще один вечерок, и наступит трезвая бренная жизнь. Надо экономить.

Цепочка на месте, за щекой. Не проглотил, значит. И это хорошо.

— Но постой! Что за чушь снилась ночью? Разговаривал с кем-то. Разбирались, пытались понять, кто есть кто. Но не поняли. Да-а, сумасшествие подступает. Медленно, но неотвратимо. Скоро, глядишь, крыша совсем съедет. Меньше надо пить, — решил Олег. — Это укладывается в парадигму экономии ресурсов, — потряс он бутылку.

Послышался скрип. Олег подскочил и побежал на звук.

Створки медленно разошлись. Из шлюза выступили три фигуры в скафандрах, с огнеметами в руках.

— Внешники! — вспомнил Олег слова Вента. — Территорию зачищать будут.

Он направился к ним.

При виде живого человека снаружи, скафандры попятились, наставив на него огнеметы.

— Не убивайте! — закричал Олег, размахивая руками. — Я — свой!

Скафандры стояли неподвижно. Только один провел огненную полосу перед Олегом. Не приближайся, мол!

Олег остановился.

— Как с ними наладить контакт? Ведь спалят за милую душу и не моргнут. Придумал!

Он встал на колени и начертил на песке:

— Стратов.

 Одна фигура опустила огнемет, приблизилась. Замерла молча. За дымчатой зеркальной поверхности иллюминатора лица не было видно.

Олег знаками показал, что не видит и не слышит. Тот нащупал какие-то кнопки на скафандре, нажал. Экран прояснился.

— Ты кто? — раздался голос. — Как здесь оказался? Почему еще жив?

— В баре встречались однажды, — ответил Олег. — Ты мне тогда прилично физиономию начистил.

— А, вспоминаю, — отозвался скафандр. — Ты тогда до моей подруги докопался. Извини, если что сломал нечаянно.

— Бывает. Я не в обиде. Ты на внутренней связи?

— Да.

— Выключи.

— Это можно, — Стратов повозился с кнопками. — Готово. Но зачем?

— Разговор есть. Но лучше отойти. А то я не очень уютно чувствую себя под ними, — указал Олег на видеокамеры, установленные на стене здания. — Разговор конфиденциальный.

— А, эти, — Стратов оглянулся на камеры. — Не обращай внимания. Они уже давно сдохли. Рабочая только перед входом. А мы здесь вне зоны ее обзора.

— Хорошо. Тогда сядем. Разговор будет долгим. А своим скажи, чтобы работали. Чтобы начальство чего не заподозрило. Обо мне ни слова!

Фигуры разошлись и начали методично поливать огнем уже не раз выжженную землю.

— Будешь? — предложил Олег виски. — Хотя нет, у тебя не получится.

— Конечно, — отозвался тот. — Я, конечно, смертник, но не настолько, чтобы открыть скафандр.

— Меня Олегом зовут. Представиться раньше возможности не было, — сказал Олег. — А тебя?

— Виктор. И вообще, как ты здесь оказался? И почему до их пор жив.

— Со Смитом не поладили. Не угодил я ему.

— Ну, если Смит, то понятно. Ему угодить непросто. Я вот во внешники угодил по той же причине. И тебя он тоже должен был, по идее, к нам направить. Почему не направил?

— У меня проблема посерьезней. Потому мне даже во внешники путь заказан, — объяснил Олег просто. — Я антидот нашел.

— Да ну! — воскликнул Виктор. — Не верю. Уже столько лет наши бьются, а найти не могут. А ты только приехал и сразу нашел. Не верится.

Олег вынул изо рта цепочку.

— Видишь?

— Что это?

— Антидот. Тот самый.

— Не может быть! Тогда понятно, почему ты до сих пор жив.

— Так я за периметр еще не заходил.

— А этого дерьма и здесь хватает. Думаешь, спор здесь нет? Да их уйма кругом.

— Понятно, — взбодрился Олег. — Значит, действует!

— Побрякушка какая-то, — Виктор разглядывал цепочку. — Что за металл?

— Серебро. Ионы серебра убивают здешних микробов.

— Черт! — чертыхнулся Виктор. — Ларчик просто открывался. Все легко и просто. Надо руководству сообщить немедля, — потянулся он было к кнопкам.

— Уже сообщил. Теперь здесь вот кукую.

— Экспериментируешь?

— Ага, — отозвался Олег.

— Не понял сарказма.

— Мы исследования до конца не довели. Не определили, какую концентрацию ионов серебра должен накопить организм, чтобы местные бактерии были уже не страшны. Чтобы можно было уже без всякой защиты безбоязненно ходить по планете. Смит узнал про наши опыты и накрыл. Пятеро нас было. Вента и Руди, думаю, ты знаешь. Еще была Эля, химик. Ее арестовали раньше меня. И Войцех, биолог. Но мне думается, что он тоже уже исчез. Сможешь проверить?

— Почему бы нет? Это такой хлипкий очкарик, тусовался за вашим столиком. Проверю.

— Только будь осторожен. Смит пронюхает, тебе даже хода во внешники не будет. Отправит в свободное плавание, как и меня.

— Постараюсь. Жить-то хочется.

— Но не вздумай даже близко подходить к Венту и Руди. Это они сдали нас Смиту.

— Они?! — удивился Виктор. — Вот гады! А так искусно выдают себя за своих, компанейских.

— Здесь каждый стучит на каждого. Так мне Смит объяснил. Чтобы не угодить за периметр. Но это не основное, — продолжил Олег. — Основное — антидот. Надо распространить слух о найденном средстве от болезней по всей базе. Но осторожно, тайком.

— А если объявить во всеуслышание?

— Окажешься за периметром.

— Если узнают все, то Смит не сможет больше скрывать тайну.

— Смит ни за что не отдаст власть, не позволит разрушить то, что он создавал годами. Свою диктатуру, тотальное подчинение. Ему не нужен ни антидот, ни освоение планеты, даже  спасение человечества Земли и переселение ему не нужны. Ему важна одна цель — сохранение своей неограниченной власти над нашей популяцией. С неугодными он расправляется быстро — ночью за периметр. Уничтожит любого. И он не остановится даже перед большими потерями.

— Понятно теперь, куда исчезают люди.

— Да. Не заболевают, не заражаются и скоропостижно умирают, а отправляются наружу. Думаешь, мы первые, кто нашел антидот? — Нет, были и другие до нас. Смит их всех устранил. Как меня. Так что главное в этом деле — секретность. А уж потом… Чем больше людей узнают об антидоте, тем сложнее Смиту будет нейтрализовать их.

— Так и до восстания недалеко, — согласился Виктор. — Сметем Смита, обретем свободу.

— Относительную свободу, — остудил его пыл Олег. — Для полной свободы нужно серебро. Много серебра. Собрать у всех имеющиеся украшения.

— Еще есть серебро в электронике.

—Тоже пойдет. Проще всего его держать в воде и пить. Серебро заряжает воду своими ионами, легче усваивается. Пить регулярно всем. Еще у медиков есть препараты, содержащие соединения серебра, но, думаю, все равно на всех не хватит. Нужна будет помощь Земли.

 —Ну, так корабль пошлем на нее.

— Об этом будем после думать. А сейчас главное — оповестить тайно всех об антидоте и сменить власть. И собрать все имеющееся серебро.

—А ты? — спросил Виктор. — Что с тобой делать? Процесс будет долгим.

— Ничего не надо. Эксперимент нужно довести до конца, — вздохнул Олег. — Раз взялся. Мне, чтобы еще пожить, нужна еда и вода. Сможешь снабдить?

— Конечно. Хоть сейчас, — Виктор вынул из контейнера несколько тюбиков. — Это вода и питание космонавтов. Дают, чтобы здесь обедать и не проходить лишний раз процедуру обеззараживания. У ребят тоже заберу, — кивнул он в сторону напарников. — Потерпят, не маленькие. Завтра еще принесем.

— Да, еще надо виски. И побольше.

— Понимаю, — ухмыльнулся Виктор. — Душа требует.

— Нет, тут что-то иное, — ответил Олег. — Но я еще сам не понял.

— Сделаем. Где тебя искать?

— Пойду туда, — кивнул Олег в сторону вырисовывавшегося стеной леса. — А там будь что будет. Если выживу, — вернусь, сообщу о результате. А если не вернусь… вы продолжайте. Без меня.

 

Внешники, поработав до вечера, ушли, снабдив Олега напоследок еще тюбиками с водой и питанием. Он остался один.

За периметр идти не хотелось. Очень не хотелось. Но надо. Тем более что внушил внешникам надежду.

— Пойду, — обещал он себе. — Обязательно пойду. Я должен, — и укорял себя за нерешительность и слабодушие.

Уже темнело, когда он, наконец, решился. Собрав волю в кулак, встал и пошел к периметру, не думая и не останавливаясь.

Подойдя вплотную к кромке леса, Олег остановился в восторге.

Перед ними расстилался сплошным покровом лес. Неземной. Не было привычных чахлых деревцев и облезлых кустиков, одиноко торчащих на земле. Не было бледных и покоцанных листьев.

Деревьев здесь тоже не было, если не считать за деревья растения с двухметровыми, начинающими формироваться стволами. Пространство было заполнено этими, похожими на папоротники растениями. Гигантские папоротники, стоящие сплошной стеной. Со здоровой, ярко-зеленой листвой.

— Не сегодня, — убедил он себя. — На сегодня хватит. Переночую здесь, по темноте в лес соваться бессмысленно. Вдруг еще зверь какой нападет в темноте и сожрет.

— Но здесь нет зверей, — услужливо подсказал внутренний голос. — Давай, иди! Не все ли равно, кто тебя сожрет вперед — зверь или микробы. Все едино.

— Нет, — промолвил Олег. — Завтра. Только завтра. Да и бутылка еще не допита.

— Ладно, — вздохнул внутренний голос, — убедил. Завтра так завтра. Но завтра ты уже не отделаешься.

Валежник, хоть и слегка, влажный, был. Но не было ни спичек, ни зажигалки. Так что в эту ночь придется обойтись без атрибута первобытного человека — огня. Олег был, по сути, первым первобытным человеком, нога которого ступила в этот мир.

Олег лег на теплую землю и, изредка прихлебывая напиток из бутылки, предался размышлениям.

Во-первых, он жив. Как ни странно, но жив. Значит, серебро работает. Интересно, доживет ли он до утра? Или концентрация серебра окажется недостаточной, и от него к утру останется только обглоданный начисто скелет?

Олег поежился, представив свой скелет в натуре, и потянулся к бутылке.

— Это ты? — пришла извне чужая мысль, и перед ним возник образ скелета.

— Нет, ты что?! — поспешно ответил также мысленно Олег. — Это то, во что я превращусь после смерти.

— Что такое «смерть»?

— Ну, ты как ребенок! Простых вещей не знаешь.

— Что такое «ребенок»? И «вещь»?

— Задолбал! — раздраженно отозвался Олег. — Это же надо иметь такой разум, чтобы не знать таких вещей!

— Что такое «разум»?

— Ох, — вздохнул Олег. — Куда я попал? Бедный я, бедный! И вообще, отстань от меня. Я еще не сплю. Вот усну, тогда и приходи.

— Мы с тобой просто разговариваем.

— Но кто ты? Разумное или неразумное существо? И существо ли ты вообще? Раз говоришь со мной, вопросы задаешь — значит, разумное. А разум имеет только существо, индивид. Вот только степень разумности каждого существа различна. И мне трудно оценить степень твоей разумности.

— Много непонятного, — задумчиво ответило Нечто, опять проявившееся в виде бесформенной тенью с бегающими по ней искорками. — Но саму мысль я понял. Ты назвал меня каким-то существом, а разумом — способность общаться с тобой. Хотя общение с кем-то — это для меня ново и происходит впервые.

— Да кто ты такой? — взмолился Олег. — Объясни, наконец. Тогда нам будет проще понять друг друга. Я такой, — и Олег мысленно создал свой образ. — И таких, как я, много, — изобразил толпу людей на базе, затем на улице земного города.

— Я понял, — отозвалось Нечто. — Вы — крохотные песчинки единого целого. Но вы, похоже, обособлены друг от друга. И каждый имеет индивидуальный разум. Верно?

— Да. Разве может быть иначе?

— А я, наоборот, единое целое всех песчинок, всех индивидов. Мои индивиды по отдельности не имеют разума, но как единое целое, имеют. Я имею.

— Ого, вон оно как? — удивился Олег. — Мне даже трудно такое представить, хоть я и биолог.

Он уловил оттенки гордости в пришедшем бессловесном ответе.

— Что такое «биолог»? — невозмутимо продолжило Нечто.

— Это тот, кто изучает жизнь всех существ. Но где ты? Где вы? Разведчики не обнаружили на планете ни одного живого существа.

— Но я есть.

— Но нет никого. Ни в небе, ни на земле, ни под землей.

— Я на твердой поверхности, — объяснило Нечто. — Ни в воздухе, ни в воде. Уж в этом-то я разбираюсь.

— Получается, на земле. Но здесь только растения, лес. Это ты? Это песчинки твоего целого?

— Нет, — подумав, ответило Нечто. — Растения — это моя еда. Я ее развожу, ухаживаю за ней. Больше еды — больше меня.

— Что же тогда?

— Я не знаю. Не могу тебе объяснить. Твой и мой разумы сильно отличаются и не имеют сходных понятий. Я буду думать.

— Я тоже.

— Кстати, это не твое существо находится рядом с гиблым местом? Оно похоже на твой облик.

— Вероятно, мое. Других, как я, здесь не водится.

— Есть еще одно. Оно бродит где-то в том же месте.

— Эля! Это может быть только она. Она тоже употребляла серебро. И ее Смит раньше меня оприходовал.

— Вы — опасные. Вас надо уничтожить.

— Но за что? Мы ничего плохого тебе не сделали.

— Вы вторглись в мой мир и нарушили баланс. Рядом с вами меня становится меньше. Вы чужие и подлежите удалению из моего мира.

— Не спеши, — исхитрился Олег. — Уничтожить нас ты всегда успеешь. Разве тебе не интересно встретить наконец-то другой разум, пообщаться с ним, узнать что-то новое?

— Мне неизвестно понятие «интерес». Как и «новое». Но я об этом тоже подумаю, — заискрилось Нечто. — А пока живите. Почему-то я не могу пока съесть тебя. И того, другого. Хотя очень хочется вас скушать. У вас необычный вкус.

— Откуда ты знаешь наш вкус?

— Ты не первый. Вы изредка появляетесь из гиблого места. И я вас кушаю. Понимаешь, однообразие пищи утомительно. Я это только с вашим появлением узнал. То, что выходит иногда из серых мест, тоже вкусно. Но вкус у вас еще изысканнее и неповторимее.

— Утешил, прямо скажем.

— В мире все едят всех. Разве в твоем мире иначе?

— В общем-то, — задумался Олег, — ты прав. Мы тоже едим всех. А кое-кто — и нас. И вообще, я устал. И хочу спать.

— Что значит «устал» и «спать»?

— У человека сложился определенный ритм жизни. Днем он бодрствует, а ночью спит. Днем двигается, выполняет какие-то действия, пополняет запасы энергии. От всего этого он устает и нуждается в отдыхе. Поэтому ночью он лежит без движения, спит. Тело отдыхает, разум отключен. Понятно?

— Более-менее.

— Ох, надоела мне уже эта игра в вопросы и ответы. Так мы до утра проговорим, и я не отдохну, не высплюсь. Давай завтра продолжим беседу. Раз ты милосердно позволяешь мне еще чуточку пожить.

— Хорошо, — отозвалось Нечто. — До завтра.

 И тут Олег осознал, что он не спал. Разговор с этим Нечто происходил в реальности.

— Это не сон? — он ощупал себя. — Нет, не сплю. Мне уже наяву кошмары приходят?! Или спьяну?

И он, допив остатки виски, упал на землю и забылся в глубоком сне. Сне без сновидений и кошмаров.